Сибирь.Как много в этом звуке... Чита. Как мы замерзали с Червоненкисом

     Дело было где-то в конце января - начале февраля 1990 года. В Золотореченске Читинской области Академия Наук совместно с местным ГОКом развернула АСУ добычи редкоземельных элементов. И мы с Червонцем были посланы в Золотореченск для создания и отладки АРМа для этой АСУ. До этого наша матлаборатория вела работы в городе Краснокаменске этого района.
     Это, ребята, самая настоящая Сибирь. Причём та её часть, в которую когда-то были сосланы декабристы. Глубина сибирских руд. Что касается руд, то их там очень много. У меня создалось впечатление, что если копнуть любую из сопок, то в ней обязательно окажутся какие-нибудь полезные ископаемые.
     По дороге в Читу мы заехали к моим родителям. В те годы ЗапСиб предоставлял такой сервис. По пути следования ты мог выйти на любой промежуточной станции и пробыть на ней бесплатно до 3х дней. Потом, прокомпостировав билет, (тут уж на какой тебе предложат поезд) продолжить путь до  станции следования.
     Всё было прекрасно - повидались с родичами, сводили Червоненкиса посмотреть дом, в котором он жил во время войны в эвакуации. Но, результатом этой остановки явилось то, что приехали мы в Читу в неудобное время и нас не встретили. Под Читой, в Атамановке была научная база Академии Наук, сотрудники которой должны были обеспечивать экспедиции, и, в частности, встречать приезжающих учёных.

     Короче, выходим из поезда в Чите. На привокзальной площади горит световое табло, которое попеременно показывает время и температуру воздуха. Читаем: время 5.30 утра, температура -54 градуса Цельсия. Блин, вот на это мы совершенно не расчитывали. Конечно, родившись в Сибири, я был знаком с большими морозами. На юге Западной Сибири в 50х годах бывало до -46. В 60х годах мы с моим другом Бескупским в -36 ходили кататься на лыжах. Но -54 это было, пожалуй, слишком. Хотя я, зная, куда еду, приодел хреновенькую, но шубейку. Алексей же, видимо по причинам, указанным мною в посте "Пару слов о Червоненкисе", выступал в демисезонном драповом пальто производства конца 50х.

     В электричке до Атамановки было теплее - где-то под -40, но т.к. ехать довольно долго, мы уже успели подмёрзнуть. Но основные неприятности нас ждали на самой станции Атамановка. Научная база находилась где-то в получасе - сорока минутах ходьбы от платформы. При этом нужно перейти совершенно лысый холм. Или это небольшая сопочка - не знаю.

     Здесь нужно сделать небольшое отступление. Как мы знаем, люди в Сибири живут. И при знании определённых правил, живут даже более-менее комфортно. Для русского человека, конечно. А правила, которые нужно знать касаются, прежде всего тех морозов, которые здесь и за полярным кругом не редкость. В принципе, когда приходят сильные морозы, обычно ветров не бывает. Что и понятно - высокое давление, очень тяжёлый воздух - куда там дуть? И тогда, если ты правильно одет, то и при морозах ниже сорока вполне можно недолгое время находиться на улице, хотя, конечно, предпочтительнее находиться в тепле, в помещении. Правильно одет это: унты, оленьи шапки, шубы, меховые или ватные штаны с подштанниками и водолазные свитры. Тогда недолгое пребывание даже и на 70-градусном морозе возможно. К правилам сибирской жизни относится и избегание, по мере возможности, открытых пространств.

    Но бывают условия, при которых даже при очень низких температурах возникает ветер. И тогда он выдувает из тёплой одежды воздух, который, собственно, и греет человека, и на вас набрасываются те самые -54 или -70. А это довольно быстрая смерть. В Норильске, например, такие ветры называют чёрной пургой. Т.к. в этом городе далеко не все являются коренными сибиряками, не сразу начинают использовать правила жизни в Сибири и поэтому довольно часто гибнут, попав в ветренную погоду при низких температурах. Иногда в нескольких метрах от дома.

    Мы с Алексеем не соблюли два правила сибиряка - правильная одежда и избегание открытых пространств. Пошли не в обход холма, а короткой дорогой - через его вершину. Ну, а на вершине холма нас настигла та самая чёрная пурга. 

     Ощущения, скажу я вам, ещё те. Сначала жуткий холод. Потом его ощущаешь меньше, но накатывается депресняк и полный пофигизм. От верха шапки до шарфа на груди образуется сплошной скафандр из льда, и только напротив рта остаётся небольшое отверстие, через которое идёт пар. Червонец спрятался за меня с подветренной стороны и упёрся своим плечём в моё плечо. Вот откуда выражение "плечём к плечу"! Оказывается в тяжёлых ситуациях идти, опираясь друг на друга легче.

     В моих ощущениях мир стал чёрно-белым и как-то стал стягиваться в точку. Я понял, что возникший стресс изменяет восприятие действительности. Что было бы, если бы наш поход длился дольше, не знаю. Но тут мы дошли. Упёрлись лбами в дверь базы, которая являлась частью ворот. Никакого ощущения спасения не возникло. Дверь открылась, и ничего объяснять было не нужно. Все всё сразу поняли. Через несколько минут, пока нас вели до какой-то жилой избы кто-то истерически закричал: - "Москвичей заморозили!".

     Далее мне пришлось освоить ешё одно правило жизни в Сибири. После сильного переохлаждения в тепло сразу нельзя. Это связано с особенностями выхода организма из состояния переохлаждения. При резком скачке температуры, видимо, в кровеносной системе резко падает давление, сердце не справляется, и может остановиться. Именно так врач, не знающий этой особенности погубил экипаж подводной лодки "Комсомолец", поместив их, спасённых из холодного моря, в бассейн с горячей водой. Умерли, как мы знаем, все.

     Ну а меня, только протянувшего руки к горячей печке, начало трясти (флаттер амплитудой сантиметра 3), и сознание стало временами отключаться. Я отошёл от печки. Червонец упал на стул, свесил нос, и в такой позе застыл. К нам начали подходить коллеги и тряси за плёчо, дескать - привет! Мы - не реагируем. Тогда кто-то позвал начальника базы. Пришёл начальник. Посмотрел на нас. Оценил состояние. Я думаю, ему-то уж неоднократно приходилось иметь дело с замёрзшими. Ушёл. Я продолжал стоять посреди избы. Потому-что и в тепле тебе хреново, и на холоде тебе хреново, и не понятно, что с этим делать. Но у сибиряков есть-таки ломовое средство для выхода из состояния обморожения. Это ещё одно сибирское правило.

     Начальник вернулся и принёс собой бутыль спирта. Сначала налил нам сразу по стакану, а затем, минут через 20, - ещё по полстакана. И всё. Какой там мороз. Настроение у нас поднялось, мир опять стал цветным. Мы, наконц, зашевелилсь, задвигались и даже начали подшучивать над тем, как мы, не проведя в Сибири и нескольких часов, умудрились чуть не сдохнуть. Кайфа, кстати, никакого. Организм в таких ситуациях спирт использует чисто в качестве горючего. Всё окончилось благополучно, без обморожений. Персонал базы вздохнул свободно.

     Ну, а мы с Алексеем, уже в приподнятом настроении, пошли на станцию, навстечу встающему белому сибирскому солнцу, чтобы продолжить путь в Золотореченск.